Как я обещал, попробую раскрыть тему «О замполитах». Эта тема достойная быть на своей, отдельной странице. И так.
О наших замполитах.
В нынешнее время таких должностей уже нет. Есть что-то типа воспитателей. Но, так как по своему возрастному уровню, я даже в военное время уже не подлежу мобилизации, мне безразлично как их теперь зовут. Для меня они по гроб жизни замполиты и только замполиты.
Нужны ли были они в армии? Мое личное мнение, что ДА! Священников, как в старые добрые царские времена, в армии не стало, (Правда, я слышал, сейчас их опять собираются вводить). А Солдату, кроме поднятия у него Высокого Морального Духа, Патриотизма и Любви к Родине - основной работы замполита , чтобы в Час Испытаний, честно исполнить Святой Солдатский Долг, не щадя своей жизни, нужна была отдушина, чтобы излить кому-то то, что было на душе в тяжелые моменты. И хорошо, если замполит был такой, что к нему можно было придти, не боясь, что от тебя отмахнуться, не захотят понять. Который мог бы успокоить, найдя нужные слова, ободрить, дать совет. Стать для Солдата, если не отцом, так уж братом точно. Не у всех так получалось. А точнее, мало у кого это получалось. Здесь нужен был талант и природный божий дар воспитателя, умение проникнуть в душу Солдата. Уверен, у большинства солдат, доведенных в армии до самоубийства или совершивших уголовные преступления на почве неуставных отношений, как раз такого человека рядом и не оказалось. Это потому, что в нашей армии, из-за того, что голова у большинства офицера была забита подчас решением своих житейских, семейных и массой других проблем, ему было не до солдатских переживаний. Жив, здоров, ну и слава Богу. Остальное проморгается.
Ан, нет, Это только в строю казалось, что все солдаты одинаковые. По жизни же - каждый солдат индивид со своими проблемами, болячками и т.д. В принципе, это относится и к каждому человеку. Даже по получаемым солдатами посылкам видно подчас кто есть кто, и из какой он среды. Один получает посылку из консервных деликатесов и радушно угощает друзей, а другому приходит вареная картошка в мундире и квашеная капуста с огурцами домашнего засола, и он стесняется не то, что угостить, а даже показать свою посылку сослуживцам. Да еще боится, чтобы не подумали, что он с ней «крысятничает». А посылку собирала мать его, которая мыкается одна в глухой деревеньке, от куда солдат родом. А отца нет, умер после войны от полученных ранений на фронте. И ждет не дождется мать сына помощника живым и здоровым домой. И во все эти дела должен вникать и знать всё о своих солдатах замполит. А характеры? Каждый Солдат - свой характер. Дед Микуров, о котором я писал ранее, благодаря своей мужицкой сметки, это понимал очень четко, стараясь при общении никого не выделять среди нас молодежи. Всегда подбадривал нерешительных и одергивал ретивых. К сожалению, Бог не дал ему образования, а то из него получился настоящий замполит или священник, настолько у него была понимающая человека душа.
Откуда же в 60-тых годах набирали на службу этих офицеров?. Про моряков не знаю, может быть, морские замполиты рождались из пены морской. По жизни с ними сталкиваться не приходилось, и как они выглядят, не знаю. Даже у наших соседей с «Ромашки» не знал о наличии такой единицы.
Только 1967 году, если не ошибаюсь, было специально открыто Военно-политическое училище для войск ПВО в поселке Горелово, что под Питером. . И потекли в начале 70-тых ручейком по гарнизонам и точкам высококлассные грамотные специалисты-политработники. Хотелось бы верить, что так и было.
А что же было до этого? А до этого в замполиты направляли офицеров-добровольцев, в которых была хоть какая-то маленькая намётка на интеллигентность, или таких, для которых служба была просто не по плечу в боевых подразделениях. И от них старались избавиться любым путем. Моя солдатская жизнь близко соприкоснулась с четырьмя такими личностями. Две из нашей ТБ и одна из Дивизиона. И ещё одна, отдельно стоящая фигура, замполит советского госпиталя города Магдебург, что на территории бывшей «ГДР-щины», где мне пришлось почти год проработать, поехав по призыву Родины в командировку в конце 70-х годов.
О первом своём Кильдинском замполите ст. л-те Яшине я уже достаточно много писал. Это была уникальная Личность. Он был рожден для такой работы. И для этого у него было все, характер, умение работать с людьми в целом и персонально с каждым в любое время. Заглянуть в солдатскую душу и, самое главное, понять и помочь. Причем без всякого слюнтяйства и чисто по-мужски.
Ст. л-т Иван Халоим , которого прислали ему на замену, был милейшим, интеллигентным человеком. Я, за время совместной службы с ним, никогда не слышал, чтобы он на кого-то повысил голос. Да и голос у него был с постоянно какими-то извиняющимися нотками. Попав после училища в нашу бригаду, он сразу понял, какую совершил ошибку, пожелав связать свою судьбу с армией. По его характеру она была не для него, а, когда предложили перейти на политработу, то с радостью согласился и был направлен замполитом к нам в ТБ. Когда он появился у нас, то я, при первом же нашем совместном разговоре, сразу понял, что этому офицеру нужна на первых порах помощь и поддержка в новом для него деле воспитания солдат. И старался ненавязчиво давать советы, чтобы не уронить его авторитет. Мы с ним очень подружились. Разговоры у нас были очень откровенные и доверительные. Хотя они больше нужны были ему, чем мне. Постепенно освоившись, он уже сам стал принимать решения. И всё шло гладко. Комбат был доволен своим комиссаром, чего не скажешь о солдатах. Авторитет, у них, надо было Ивану завоёвывать и завоёвывать. А тут сказывалось всё-таки отсутствие у него опыта, как в жизни ,так и по службе, да и с личным примером как-то не складывалось. Но неожиданно случился, как поётся в песне: «Облом Петрович». Осенью 67 года политотдел армии, предложил организациям всех подразделений принять участие в смотре-конкурсе на лучшую комсомольскую организацию. Теперь-то понятно, что это была очередная показушная компания. Победителям собирались навечно вручить памятные Красные Знамёна. Таких знамен было 10 штук. Ванюшка Халоим сразу загорелся идеей завоевать его, чтобы доказать всем, что не зря он стал замполитом. В перечне мероприятий, для соискателей этих Знамен, было много всяких пунктов, в которых объяснялось, что надо сделать, чтобы выиграть в конкурсе. Не буду останавливаться подробно на них, одно скажу, сделано было многое, особенно по части наглядной агитации. Батарея, к приходу проверяющей комиссии, была вся увешана боевыми листками, стенгазетами и патриотическими плакатами. Тексты к ним замполит подбирал в основном из журнала «Коммунист Вооруженных Сил». Писал их я, на обратной стороне обоев, предварительно покрыв бумагу белой водоэмульсионной краской. Получалось очень красиво. Вешали лозунги так, чтобы они сразу бросались в глаза.
И вот проверяющая комиссия приехала к нам в гарнизон. Прямо с порога, как говорится, более высокое начальство пошло в дивизион, а к нам в ТБ пошел майор из политотдела армии с майором из политотдела бригады. Замыкали наш комбат, замполит и я, секретарь комсомольской организации. Открыли дверь и вошли в новенький, недавно сделанный тамбур, в котором прямо была дверь в теплый гальюн, а справа дверь – вход в саму батарею. Прямо над дверью входа в гальюн висел первый яркий лозунг: «В бой мы не рвемся, но всегда готовы выполнить любой приказ Родины!» Проверяющий майор взглянул на него и, нахмурившись, открыл дверь, еще не зная, что за ней находится гордость нашей батареи – новый туалет. На очках сидели солдаты, старательно напрягаясь. Майор захлопнул дверь: «Конечно, вы в бой не рветесь, куда же вам засранцам в бой!!» - почти прокричал он. Повернувшись направо, он прочитал гордый утверждающий лозунг, висящий над входом в батарею: «Памятное Красное Знамя – будет наше!» «Нет уж – хрен вам в горло, чтобы голова не шаталась и в задницу, чтобы галифе не падали» - выдал политработник. Я от такого неожиданного «политотделовского» юмора не выдержал и громко захохотал. «Ну, смейтесь, смейтесь. Проверка закончена. Ваша оценка- очень плохо с двумя минусами!!»- подвел он черту.
Вечером комбат выдал Халоиму и мне по полной программе. Ему за то, что предложил такой лозунг, хотя тот взял его из партийного журнала, а мне за то, что воплотил этот лозунг в жизнь в виде плаката, и который повесили не на том месте. Больше мы в конкурсах не участвовали. Кстати, дивизион то же прокатили со знаменем.
И вот сейчас анализируя прошлое, хочется сказать, что весь этот конфуз не случился, если бы дивизионом командовал умный, толковый офицер. Если бы гарнизон был дружным коллективом, как было до него. Тогда бы всё сделали бы по-умному, как требует Закон гостеприимства. Комиссию, которая приехала к нам усталая от морской болтанки, голодная и злая, не повели бы по казармам. А сводили бы в баню, накормили, напоили, сделали бы всё по-людски, то тогда ни в горло, ни в задницу хрен мы бы не получили. А лозунг -«Памятное Красное Знамя – будет наше!» воплотился точно бы в жизнь. Что стало с замполитом Иваном Халоимом, после моего Дембеля в июле 68 году, не знаю. Но полагаю ничего хорошего, т.к. в том же году, осенью, за небольшой срок, в нашей батарее случилась пара ЧП со смертельным исходом.
Третья личность, это замполит дивизиона капитан Килимник. Если мне память не изменяет, то до Кильдина он служил в Варламово начальником клуба. Так бы и прослужил там до конца и ушёл в отставку капитаном, но в политотделе бригады ему предложили майорскую должность замполита в дивизионе на Восточном Кильдине.
Так он очутился у нас на Острове, зная только по чужим рассказам, какая это дыра. В начале он не унывал. Служба замполита представлялась ему, по старой памяти, сценой, а он артистом на ней, весь в лучах прожекторов. Кругом рукоплещущая публика. Правда, военная. Попав на Кильдин, да еще под нового комдива, который во всем сковывал его свободную неуставную инициативу, он скис, его артистическая натура стала задыхаться. Но, вот тут пришел приказ о присвоении ему звания майора. Выше его по званию у нас в гарнизоне никого не было. Он воспрянул духом, но не на долго, т.к. в отношении его с комдивом ничего не изменилось. Но, удача! Перед Новым Годом комдива отправили в отпуск. За него остался его Зам, командир радиотехнической батареи, нормальный мужик, которого все хорошо знали, уважали и прочили в комдивы, после ухода с этого поста в отставку подполковника Будтуева, но по жизни это не срослось. Килимник предложил ему сделать встречу 68 года для всего гарнизона с концертом и дружеским застольем в виде распития чая. «Врио» комдива, сказал, что он не против, но с музыкантами иди и договаривайся с Тех. батареей. мол у нас никто ни на чем не играет. Вот с таким предложением майор Килимник и пришел уже к нам. Собрались втроем: он , Халоим и я. Килимник по жизни был очень общительным человеком, обладающим неиссякаемым чувством юмора. Чувствуя, что настал его звездный час, он перемешивая свои слова шутками и отборным матом, сказал нам, что давайте, пока их мутак в отпуске, забудем все распри и обиды. Встретим Новый Год как нормальные люди. Техническая батарея организует свою самодеятельность, а он, Килимник,- помещение и закуску под чай. Сказано- сделано! За неделю, с помощью, поддержкой и советами майора, подготовили и отрепетировали номера. Вот тут и проявился весь художественный талант Килимника, взяв всю организационную часть на себя. Чувствовалась рука профессионала. Даже в дивизионе нашёл несколько солдат первогодков, которые пожелали, под грозным оком замполита, спеть для всех. Концерт, по Кильдинским понятиям, получился просто отличным, Фотоснимки с того праздничного концерта у меня выложены ранее.
ВИА ТБ "Кильдин" исполнял песни советских композиторов, молодежь дивизиона выдала патриотическую песню и песню о "Девчонке, у которой смешная челка". Примадонна нашего гарнизона Щукина Людмила исполнила несколько популярных в то время шлягеров, а на"бис" - "Над Кронштадтом туман". Жена замполита ТБ Эльвира Халоим душевно спела песню из репертуара Э. Пьехи "Мама родная", выбив из глаз солдат слезу. Столы ломились от кондитерских шедевров, которые напекли жены офицеров. Все дружно поднимали и чокались солдатскими кружками, в которых был чай. Чая было по самые "мама не балуй". В перерывах были танцы и викторины с призами. Праздновали встречу 68 года до 4-х утра.
И над всем этим, как звезда в ночи, сверкал майор Килимник, выступая и как конферансье, и, с отдельными номерами-репризами со своей женой, в стиле А. Райкина. Теперь уже майора Килимника славил весь гарнизон . Но, таких концертов так больше никто и не организовал. Наш ансамбль полным составом демобилизовался, а майор Килимник в конце 68 года был куда-то переведен, Очевидно, где-то в другом месте надо было поднимать солдатам культуру. Об этом мне рассказали те, кто свалил с острова в 69 году.
И наконец замполит госпиталя, что под городом Магдебургом. Им и прикончу рассказ о замполитах, с которыми свела жизнь, т.к. он особо и очень резко, как белая ворона, отличался от всех остальных. Я бы еще подчеркнул - каким не должен быть замполит. Фамилия у него была Воробей, звание майор. Так вот, майор Воробей был не только каким-то инородным телом для армии, а даже в замполитах был никчемной личностью. Попал он служить заграницу не в силу своего высокого профессионализма, а исключительно из-за преданности Партии и Государству. Тогда главным была преданность, а то, что ты троекратная дубина, особо уже никого не интересовало. Судя по всему, кто-то за это и убрал этого пня подальше со своих глаз. Командир госпиталя полковник Хастьян даже в глаза называл его «Мой пернатый комиссар». А на всю ту чушь, которую нес его комиссар, серьезно говорил, что ему безразлично, какой у него замполит, главное какие у него Начмед и Зам по тылу. Общение с людьми у Воробья сводилось к нескольким вопросам: «Как дела? Куда идешь? Есть закурить?» И только на последний вопрос он ждал положительного ответа, а остальные ему были пофигу, и даже в ответы не вникал.
А какие перлы выдавал Воробей в своих речах – Черномырдин отдыхает! Вот парочка особо запомнившихся мне из сказанных прилюдно. На общем собрании коллектива Магдебургского госпиталя к 23 февраля, а коллектив состоял в большинстве своем из гражданских женщин врачей, приехавших по разнарядке, из разных городов СССР, чтобы лечить солдат, офицеров и жен офицеров. Т.к. военных врачей по многим отраслям медицины просто не хватало, особенно гинекологов. А военные были, в основном, начальниками разных медицинских отделений. Женщины эти прошли строжайший отбор, как по линии Партии, так и по линии КГБ, и все были признаны годными для работы за границей. То есть были признаны настоящими Советскими людьми. Воробей выдал вот такой «перл», начав свою поздравительную речь словами: «Вот тут наши женщины посоветовались и решили», увидев недоумевающие взгляды женщин из зала, он сообразил, что его не понимают, и повторил: «Ну, наши женщины решили», делая ударение на слово «наши». В зале начался уже громкий женский ропот недоумения. Воробей, чувствуя, что люди его окончательно перестают понимать, добавляет, переходя на извиняющуюся скороговорку: «Да не вы, не вы, а наши женщины». И, испугавшись уже криков женщин с места, как бы подвел черту: «Ну, в общем, мне моя жена сказала..». Дальше уже говорить не смог, т. к. весь зал ржал и визжал от смеха.
Следующий перл выдал на дружеской встрече между ГДР-овскими и Советскими врачами, накануне празднования 1-го Мая. Он встал в легком подпитии и начал говорить тост. Переводчик, который приехал с немецкой делегацией, с огромным напряжением пытался его понять, чтобы потом перевезти на немецкий язык то, что майор Воробей пытался из себя выдавить. И было видно, что сути для перевода ухватить не мог. Да и многие из наших, что сидели за столом, тоже не могли понять, куда клонит их замполит. А хотел он сказать и пожелать примерно следующее, как я его абракадабру понял, чтобы никогда в мире не создалась такая ситуация, когда военные врачи были бы по горло загружены работой, оказывая помощь пострадавшим во время боевых действий. Но, неся какой-то бред, он, совсем уже запутавшись в своем словоблудии, закончил свой тост словами, обращаясь к немецким врачам: «И чтобы вам никогда не помогать!» Переводчик растеряно замер. Первым нашелся полковник Хастьян: «Давайте выпьем за нашу Дружбу!»- громко произнес он. И обратившись к переводчику, уже тихо сказал, что слова замполита переводить не надо. С Воробьем пришлось мне общаться почти год, За этот срок ни одного доброго слова в его адрес, я так ни от кого и не услышал. Отношение у всех к Воробью, было как к паршивой овце в стаде. Хочешь не хочешь, а терпеть надо. Работа заграницей к этому обязывала.
О майоре Воробье я вспомнил, т.к. хочу дать почувствовать очевидный контраст между ним и замполитами Кильдина. Мысли, слова и поступки которых были ясны и понятны солдатам. Не всегда, правда, нравились. И хорошо, что такие Воробьи на Кильдин не залетали, во всяком случае, при мне. Ну, кто бы пошел за таким комиссаром в тяжелую годину, да и куда бы он мог солдата позвать?!.
И, подводя черту под вышесказанным, с сожалением могу сказать, что из всех названных, только к замполиту Яшину, Солдат мог придти за советом, попросить поддержки, излить душу с полным доверием и уверенностью, что тебе помогут. Отсюда вывод, что только примерно 25% соответствовали в наше время званию «замполит», каким он быть обязан. Допускаю, что служившие замполитами, прочитав мои воспоминания, скажут, что у них-то всё было в порядке и солдаты к ним становились в очередь на исповедь. Ну, что же, значит, вы входили в эти 25% и «Флаг вам в руки». А в памяти своих солдат вы останетесь такими, как у меня осталась Память о моем замполите - ст. л-те Яшине!
Я изложил взгляд на этот вопрос как бы изнутри простых солдат. Рассказал об отдельных ярких эпизодах связанных с работой конкретных офицеров. Хотелось бы услышать и мнение самих замполитов на свою службу. А так же свои мнения, и воспоминания солдат и моряков о своих политработниках.
|